Владимир Колычев - Всем женщинам должен [сборник]
Вещи собраны, хозяйство оставлено на попечение соседки, деньги под сиденьем, ехать есть куда. И машина уже в пути. Но колючее чувство тревоги действовало на нервы. Может, зря Зина бросилась в омут удовольствия с головой? Может, и не нужно было никуда уезжать.
— Старый дом в Прасковейке снесем, новый поставим. Можно из клееного бруса. Небольшой. Как у Савы.
— Сава за два миллиона поставил. Это здесь. А на юге дороже будет, — покачал головой Гена.
— Ничего, за два договоримся. Деньги есть.
— Чужие деньги.
— Чужие деньги у чужих, а у нас — наши деньги.
— У нас чужие деньги, — не согласился Гена. — На чужих деньгах свое счастье не построишь.
— Я еще раз тебе говорю, это наши деньги.
— Наши деньги в огурцах. Домой возвращаться надо.
— Нет! Едем в Прасковейку!
— Далеко, — уныло вздохнул он. — Бензина не хватит.
— Заправимся и поедем.
— Вот и я о том же…
Гена свернул с дороги, остановился на заправке. Зина сначала потянулась к саквояжу, потом махнула рукой и раскрыла кошелек. Незачем трогать манну небесную, когда еще земная соль не перевелась.
Они залили полный бак, расплатились, но продолжить путь не смогли. Отъезжая от заправки, Гена вдруг заметил черный джип, который стоял у фитнес-клуба «Бодибил». Заметил и остановился. И вид у него был, как у осла, которого вдруг остановило собственное упрямство.
— Эй, ты чего?
— Дом, говоришь, в Прасковейке? — угрюмо усмехнулся он.
— Дом.
— Деревянный?
— Деревянный.
— Деревянный сгореть может.
— Кирпичный построим.
— Кирпичный взорвать могут. На воздух поднимут.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанское!
— Да слышал я такое, — кивнул Гена. — Но есть и другое… Лучше огурец в руке, чем душа в небе!
Талантливый человек талантлив во всем. А сильная женщина сильна в сексе. И еще у Анжелы такие мощные мышцы. Везде. А как она ими играет!..
— Если я умер и попал в рай, то я не хочу оживать.
Она не просто содержала фитнес-клуб, она еще и жила здесь. Жорж поднял ее на второй этаж, где у нее была маленькая квартирка, состоящая из кухни и комнаты. Только вместо кровати на полу лежали гимнастические маты — тяжелые, жесткие. Да кровать бы и не выдержала тот разгон, который набрал Жорж. Но все уже позади. Он чуть не умер от восторга и сейчас лежал не в силах пошевелиться.
— Хочешь остаться здесь?
— Даже не знаю, кто сможет меня отсюда вытащить.
— А если я замужем? — Анжела с грустью посмотрела на него.
Эти ее слова больше походили на ответ, чем на вопрос.
— Раньше надо было говорить, — похолодел Жорж.
— А почему не сейчас?
— Потому что теперь ты моя жена. Закон природы: кто с птичкой спел, тот ей и муж.
— Я не птичка.
— Но ты же хочешь со мной петь?
— Да… Но у меня есть муж, — вздохнула она.
— Разведешься, — нахмурился Жорж.
— Яша не захочет.
— Не может — научим, не хочет — заставим…
— Он может. Он все может.
В дверь вдруг постучали.
— Это Яша! — Анжела вскочила на ноги.
— А если просто клиенты?
— Клиенты? В такое время?..
— Если муж, тем лучше… Груши у тебя есть?
— Муж объелся груш?.. — усмехнулась она, застегивая на себе спортивную куртку. — У меня только боксерские.
— Тем лучше! — Жорж поднялся, мощной «двойкой» в корпус и в голову атаковал своего виртуального противника.
Удар у него не самый быстрый, но тяжелый и мощный, как молот о наковальню.
Он оделся, открыл дверь и увидел средней комплекции мужичка с пышными усами под мясистым носом. И счастье, что он его узнал, иначе лететь бы несчастному с лестницы с подпрыгами и кувырками.
— Геннадий Викторович?
Чувство облегчения нарисовало на губах улыбку. Жорж готов был вступить с соперником в жестокую схватку, но все-таки лучше обойтись без этого. Кто знает, какой крутости у Анжелы муж — вдруг такой же качок, как и Жорж? Или под стать ей? У нее здесь в клубе борцовский зал с грушами и макиварами. Вдруг этот бойцовский уголок ее муж оборудовал под себя? Если так, то сладить с ним будет нелегко. А если синяк под глаз поставят? Или губа распухнет? Как потом ходить? Как людям на глаза показываться?
— А я смотрю, ваша машина стоит…
— И что?
— Вы не те этикетки мне привезли!
— С огурцами этикетки. А надо было с чем, с перцами?
— Деньги вы мне привезли.
— Деньги?!
Перед глазами со скоростью света пронеслись картинки из недавнего прошлого. Два одинаковых саквояжа — один на заднем сиденье машины, другой на переднем. Один саквояж он отдал братве, другой вручил мужику… А саквояжи одинаковые. Неужели перепутал?!
— Это Самуил все… — вырвалось у Жоржа.
Да, это Самуил пошел против инструкции. Он навязал Жоржу эти злосчастные этикетки. И еще в таком же саквояже, в котором находились деньги.
Еще виновата была Анжела: из-за нее голова пошла кругом.
— Деньги в машине, — сказал мужик.
— Ну конечно! — встрепенулся Жорж.
Действительно, не время сейчас виноватых искать, деньги нужно срочно возвращать. Он стремительно покинул клуб, подошел к древней «двушке» синего цвета, на которую показывал Геннадий Васильевич.
Но возле «жигуленка» стояла женщина с накрученными на бигуди волосами. Щекастая, грудастая, задастая. И зубастая. Она скалилась на него, как собака, и даже вроде тихонько рычала. Но цапнула она не Жоржа, а мужика, когда тот, открыв дверь, сунулся в машину. Цапнула рукой, вонзив ему в плечо толстые, с грязевыми полосками ногти. Впрочем, остановить она его не смогла.
Геннадий Васильевич протянул Жоржу саквояж, но у него вдруг «заклинило» руку. Судя по взгляду, он хотел разжать пальцы, но не мог этого сделать: жадность не позволяла. Пришлось вырывать саквояж силой. Зубастая женщина громко зарычала, порывисто шагнула к Жоржу. Он понял, что пора уходить.
— Ну спасибо тебе, мужик!
Жорж махнул на прощание рукой и задом, чтобы не подставлять под возможный удар спину, пошел к своей машине. Сел за руль и на всякий случай заблокировал двери.
Спасибо мужику, если, конечно, он не пошутил. Жорж открыл саквояж. Деньги на месте. Но все ли сто пачек здесь? Он проследил взглядом за знакомой «двушкой», которая проехала мимо, с воем набирая ход, вывалил пачки на сиденье и быстро пересчитал. Да, все деньги на месте.
А дальше что?
Зазвонил телефон, на дисплее высветилось: «Самуил». Жорж криво усмехнулся. Он и без инструкций знал, что нужно делать, но на звонок все же ответил…
Машина мигала фарами, требуя подвинуться.
— Хрен тебе на завтрак! — Бакс опустил стекло, высунул руку и показал средний палец.
Он и без того ехал быстро, за сто километров в час, а потому не собирался отдавать левую полосу. Кому надо, пусть обгоняет.
Автомобиль сдал вправо, но Бакс уже разыгрался — не остановить. Он тоже повернул руль вправо, перекрывая нахалу путь. Но машина резво взяла влево и все-таки обошла его. Бордовый «БМВ» «пятера», новье. Но так и у Бакса под задницей — далеко не отстой. Пусть и не первой молодости, но «Рейндж Ровер».
«БМВ» стал притормаживать, подрезая. И поворот включил, предлагая Баксу остановиться. И разобраться по-мужски.
— Кто-то берега потерял, — останавливая машину, прокомментировал Бакс.
— Ничего, сейчас маяк поставим, — сказал Цент, открывая дверь.
— Не вопрос.
«БМВ» тоже остановился, из машины вышли два крепких на вид паренька в стильных куцых пиджачках. Один держал в руках монтировку, другой бейсбольную биту. Вслед за ними показалась и смазливая бабенка с короткой стрижкой. Белый шарфик обвивал ее шею, длинным концом развеваясь на ветру. Девочка вылезла посмотреть, как петушки дерутся за честь своей курочки. Но Цент все испортил. Он взял с заднего сиденья помповое ружье, передернул затвор. И это при том, что сам собой он уже представлял зрелище не для слабонервных.
Мальчики живо повернули назад. Девочка еще не успела сесть в машину, а они уже захлопнули за собой двери. Она поняла, что медлить нельзя, засуетилась, запрыгивая в машину. Шарфик слетел с ее шеи.
«БМВ» стремительно сорвался с места. Шарфик кружил в воздухе, опускаясь, но созданный отъезжающей машиной воздушный поток снова поднял его.
— Эй, вы куда? — засмеялся Бакс.
Он и хотел бы отправиться в погоню за тру́сами, но его отвлек шарфик, который летел к нему в руки. Нижний край шарфика уже цеплялся за подсохшие былинки придорожной травы, когда Бакс наконец поймал его.
Он растянул шарфик руками, понюхал, наслаждаясь запахом.
— Амброзия!
— Поехали, амброзия! — передразнил его Цент.
Бакс сел за руль и, стремительно набирая ход, помчал по дороге. Шарфик он намотал себе на шею.
